Показан эволюционный спектр концепций технократии, начиная с идеологии техноцентристского мышления эпохи промышленного переворота и заканчивая интерпретацией претензий экспертов и надежд на информационные ресурсы компьютерных систем. В связи с этим анализируются социально-нравственные аспекты деятельности инженерно-технических работников.
Корпус инженерно-технических специалистов оставил заметный след в событийной и интеллектуальной истории минувшего века. Инженерная деятельность воплотилась в многообразные формы техносферы, определила облик современной цивилизации и оказала специфическое влияние на ход состоявшейся истории.
Бесспорный вклад социальной группы инженеров в облик современного общества неоднозначен и в ряде социально-философских и ценностно-мировоззренческих аспектов требует дополнительного анализа, без которого трудно однозначно судить о перспективах цивилизационного и духовно-нравственного прогресса. На заре ХХ столетия автор "Заката Европы" Освальд Шпенглер предупреждал, что инженерный титанизм грозит легко перерасти в социально-технологический сатанизм. И не так уж важно, явится ли "Сатана" в форме непредсказуемой техногенной катастрофы или в виде творческого подсознания инженера и конструктора оружия массового уничтожения, работающего на заказчика выгодного военного проекта [1].
Не менее очевидно и то, что для дальнейшего развития человечеству необходима опора на деятельность свободной и интеллектуально преуспевающей социально-профессиональной общности, состоящей из инженеров-личностей. И тут ХХ век преподнёс нам парадокс. Ряд инженеров по базовому образованию оказались причастными к выполнению профессионального долга лишь номинально. Многие вчерашние инженеры оказались вовлечёнными в процессы реального или иллюзорного (идеологического) воздействия на ход социальных процессов в роли квази- или параинженеров, выполняющих административно-управленческие функции в технически развитых обществах. Предопределено ли это изменением профессионального статуса и социальной позиции инженерного корпуса, расширением технического и социального отчуждения или воздействием мощных политических процессов - это другой вопрос [2]. В данном случае нас интересует социальный результат этих изменений: нарастание в обществе двадцатого века технократических иллюзий. Обратимся к их особенностям и разновидностям.
Как известно, в дословном переводе с греческого "технократия" означает власть мастерства, ремесла, технических умений. В наше время с технократией связывают общественное явление и направление в общественной мысли, которое считает, что, во-первых, общество может и должно руководствоваться принципами научно-технической рациональности, что, во-вторых, в промышленно зрелом обществе идёт процесс неизбежного возрастания и усиления роли технической интеллигенции.
В-третьих, технократией считают слой высококвалифицированных технических специалистов, которые претендуют на участие в управлении производством, в разработке и осуществлении экономической политики государства. В-четвёртых, технократией называют тип политического устройства, при котором технические специалисты контролируют экономическую и политическую власть.
Приведенные трактовки технократии объединяются интерпретацией социальной роли особого рода субъекта общественных отношений - инженера современного типа. В общественной мысли подобная трактовка в ряде случаев приводила к трагическим конфликтам. Достаточно вспомнить тезисы американских теоретиков технократии о "революции инженеров", их советскую рецепцию и адаптацию в выводах отечественных инженеров старой закалки. Например, в тезисе известного инженера П.А. Пальчинского о том, что двадцатое столетие является эпохой не интернационального коммунизма, а интернационализации техники: "Не Коминтерн, а "Техинтерн" - вот что нам следует признать ... - заявлял он в конце 20-х годов XX cт. - Будущее принадлежит управляющим-инженерам и инженерам-управляющим". Как известно, И.В. Сталин резко возразил П.А. Пальчинскому следующим образом: "Инженер, организатор производства, работает не так, как ему хотелось бы, но так, как ему приказывают... Не следует думать, что техническая интеллигенция может играть независимую роль" [3, с. 74, 75].
Ранний технократизм в ХVIII-ХIХ веках прошёл этапы техноцентризма - отождествления общества с политической или экономической "машиной". Позже, в ХIХ веке была сформулирована идея власти "индустриалов", промышленного патрициата и "капитанов индустрии". На заре ХХ века Торстейн Веблен выдвинул идею "революции инженеров", которая, по мысли его последователей, должна была привести к системе "техната" - властной вертикали "советов инженеров" [4]. Тогда же заговорили и об инструменте революции и власти инженеров - техническом саботаже. Отзвук идеи неподвластности функций инженера воле его нанимателя можно уловить в диалоге Олвина Тоффлера с Акио Морита, одним из основателей империи "Сони". Японец признался американскому социологу, что он может "велеть рабочему фабрики начать работу ровно в семь часов утра. Но я не могу исследователю-инженеру, - продолжал А. Морита, - велеть выйти на роботу в семь утра и при этом иметь творческую идею" [5]. О. Тоффлер и А. Морита, естественно, не могли учесть засекреченный опыт сталинских "шарашек", где из-под палки творили выдающиеся советские инженеры, например, А.Н. Туполев и С.П. Королёв; где "по графику" планировались очередные "открытия и подвиги".
Так или иначе к началу 70-х годов в СССР и союзных с ним странах возникает явление, которое заставляет зарубежных авторов писать о своеобразном социалистическом варианте технократизма. "Если определить технократию как режим правления, возглавляемый людьми с техническим образованием, то Советский Союз последней трети двадцатого столетия, безусловно, представляет собой технократическую державу. И это была технократическая держава, во главе которой стояли инженеры, чьё образование [однако] было более узким, чем у их коллег во всём остальном мире" [3, с. 118].
В настоящее время в ряде стран технократизм проник во все сферы общественной жизни и проявляется в них в разнообразных формах и вариантах. Например, в области ценностных ориентаций Х. Сколимовски выделяет "простодушно-технократический" подход, заменяющий фундаментальные ценности человеческого существования техническими (как равноценными), операциональными преимуществами и максимизацией "ценностей при помощи простых математических функций" [6]. Вместе с тем концептуально единая идеология технократизма продолжает сегодня существовать в следующих основных вариантах.
Первый вариант. В настоящее время в технократизме видят господство технических экспертов. Технократию отождествляют с "экспертократией".
Ещё в античную эпоху софист Протагор считал, что (каждый) человек является мерой всех вещей (anthropos metron panton). Субъективистскую суть протагоровской формулы нейтрализовал Демокрит, доказывавший, что мерой и судьёй (экспертом) всех вещей является не любой человек, а человек знающий - мудрец. В конечном счете человечество передало функцию интерпретатора меры вещей специалисту - эксперту в той или иной области знания. Долгое время это казалось справедливым. К середине ХХ века, однако, возникают ситуации, в ходе которых эксперты сосредоточивают внимание на однажды заученных ими узкоспециальных и профессиональных методах и оценках. Они становятся носителями однобоких подходов в решении важных социально-технических задач.
Возникают трагические ситуации. В 2000 году инженер, ведущий специалист конструкторского бюро "Рубин" вместо комплексного профессионально-технического анализа катастрофы на атомной подводной лодке "Курск" говорил о нецелесообразности подъёма затонувшей подлодки: "...я как инженер говорю вам, что на "Курске" погибли все, и нечего растрачивать государственные деньги на работы по её подъёму". Он агрессивно продемонстрировал техноцентристско-технократическую позицию. Представитель КБ "Рубин" затушевал необходимость профессионально объяснить налогоплательщикам, почему они - инженеры-конструкторы - не предусмотрели (признал позже Президент России В.В. Путин) в своём проекте атомной субмарины соответствующих её задачам резервов живучести и не рассчитали реального спектра нештатных ситуаций, для нейтрализации которых они были обязаны спроектировать эффективные средства их ликвидации и экстренной эвакуации терпящего бедствие экипажа. Амбициозный инженер, напротив, занял не свойственную ему позицию чиновника - диктатора от экономики.
Соединение гражданской и профессиональной ответственности требует, чтобы к диалогу, в ходе которого принимаются профессионально и социально ответственные решения, помимо экспертов привлекались представители других областей знания, в том числе общественных наук, социальной философии, этики, юриспруденции, психологии, экологии. Но и этого недостаточно. Даже все вместе они не могут подменять демократическое решение граждан-налогоплательщиков.
Последние, конечно, должны учитывать мнение технических специалистов - экспертов. Учитывать, но не следовать слепо ни их мнению, ни тем средствам, с помощью которых подобные решения вырабатываются. В этой связи сомнительными являются попытки наделить экспертными функциями многоступенчатые компьютерные программы. Особенно если на них возлагают ответственность за запуск ракет с термоядерными боеголовками. Так или иначе, но у нас - граждан "нет иного выбора, как брать на себя ответственность и риск осуществлять разумно управляемый прогресс", - пишет немецкий философ Ханс Ленк в книге "Размышления о современной технике" [7, с. 175]. Другой представитель немецкой философии техники Ханс Йонас предлагает руководствоваться своеобразным категорическим императивом инженерной этики будущего: "Поступай так, чтобы последствия твоих же действий были совместимы с постоянностью подлинного человеческого бытия на Земле" [8].
Второй вариант. Технократами называют часто лиц, занимающих и сегодня техноцентристские позиции. Они ориентируются на техническое решение любых проблем и ставят технику во главу угла подобных решений. В современных промышленно-развитых странах техника и технология превращаются в доминирующую ось функционирования техносферы, а в будущем они превратятся в демиургическую направляющую глобально-планетарного техноморфного комплекса, своеобразного техногенного "гетто". Здесь уместно вспомнить пророчество поэта о грядущих плодах подобной инженерной деятельности:
И как кошмарный сон, виденьем беспощадным,
Чудовищем размеренно-громадным,
С стеклянным черепом, покрывшим шар земной,
Грядущий Город-дом являлся предо мной.
Приют земных племён, размеренный по числам,
Обязан жизнию (машина из машин!)
Колёсам, блокам, коромыслам.
(В. Брюсов)
Создателям техноморфного комплекса подобного рода присущ так называемый "технологический императив" [повеление], содержание которого в следующем: изготавливается все, что можно изготовить для удовлетворения определенных потребностей. В русле этой доктрины появились гильотина, "душегубки", технологии массового уничтожения людей. Некоторых учёных и инженеров, работавших над атомной бомбой, интересовало, по воспоминаниям Лаура Ферми, только одно: сработает или не сработает их новое детище как технический объект [15]. Не все из них позже подписали обращение за запрещение подобного оружия. А некоторые разработчики средств массового уничтожения людей (типа Э. Теллера) даже превратились в их активных апологетов.
Техноцентризм нередко является формой профессионального лицемерия, инструментом корыстного политиканства, назначение которого - дезориентировать общественное мнение, навязав обществу приоритетное финансирование морально сомнительных инженерно-технических проектов. Ядерное лобби никогда не хотело терять привилегированного финансового обеспечения своей деятельности. Но в разные периоды это делалось по-разному. В 1960-е годы ядерщики обещали залить человечество морем практически бесплатной энергии, а завалили... горами термоядерного оружия. Когда их авансы остались не оплаченными, они выдвинули тезис о необходимости сохранения ядерного паритета. В годы перестройки директора многих предприятий ВПК сознательно саботировали конверсионные проекты. Сейчас в ходу тезис о необходимости сохранения соответствующих "национальных" научно-инженерных школ, о предотвращении утечки военно-инженерных умов за рубеж. Хотя при этом речь ведётся об "инженерах" вообще, подразумеваются специалисты, заботами которых разрабатываются технологии, инициирующие эффекты "ярче тысячи звёзд". А в последнее время даже заговорили об альтруистической (но зато такой многозатратной) подготовке к ракетно-ядерной бомбардировке блуждающих космических объектов.
Критикуя суть техноцентристского кредо, Ханс Ленк пишет, что "человек не имеет права производить все то, что он в состоянии производить, и не имеет права применять на практике все то, что он в состоянии произвести. Призыв "Уметь" заключает в себе "должно делать" и вовсе не является этической заповедью, и вообще не должно существовать никакого, ничем не ограниченного, "технического императива"... Действительной заповедью разума, - продолжает он, - является: мудрое регулирование, самоконтроль и умеренность" [7, с. 173, 174].
Двадцатый век показал, что в проблеме ответственности инженера перед историей и человечеством следует отличать позицию "открывателя" как "чистого" инженера-исследователя от позиции инженера-практика. Но не абсолютизировать ни ту, ни другую и, прежде всего, не упускать из вида ответственности изобретателя за создаваемую им "технику". Хотя, в принципе, это ясно, инженерная практика нередко говорит о другом. Прогрессирующее обесчеловечивание технической деятельности, к сожалению, порождает мнение, согласно которому современное индустриальное общество неизбежно формирует "инструментально-техницистский разум" инженерно-технических работников. Отечественные специалисты отмечают, что "инженер с "инструментальным разумом" может действовать как лишенный гибкого и нормального человеческого интеллекта робот, совершенно не считающийся с человеком и подчиняющий все интересам техники и производства. Такой "обесчеловеченный" инженер, по мнению критиков концепции "инструментального разума", представляет огромную "технократическую" опасность для общества" [9].
Конечно, несправедливо приписывать подобный стиль мышления всему корпусу инженеров. Еще менее правомерно абсолютизировать ответственный аспект деятельности штатного инженера-эксперта, перелагая на технических работников ответственность политиков и юристов. Последние нередко требуют "политической ангажированности" инженера для того, чтобы на него переложить свою собственную ответственность "идеологов". При этом они развращают сознание технической интеллигенции, призывая её поступать беспринципно (под видом "рациональности"), безнравственно (так, мол, "требует дело") и безответственно, подсовывая ей столь любимый технобюрократией тезис о "коллективной ответственности".
Нравственная позиция инженера не может не иметь социально-политического контекста. Инженер, как и врач, должен руководствоваться гиппократовским принципом "не навреди" себе, окружающим, современникам, человечеству в целом, его истории. Свои профессиональные решения он должен принимать с ответственностью перед обществом в целом, не оглядываясь на власть предержащую, каприз главы фирмы или анонимной инстанции, у которой "есть мнение", расходящееся с принципами гуманизма.
В связи с проблемой ответственности ИТР в литературе подчеркивается, что технические специалисты, "инженеры и представители естественных и точных наук в промышленности и управлении обществом не являются "агентами" некоего технологического империализма, не являются сторонниками технологического императива, лозунги которого гласят: "Делай все, что можно сделать! Производи все, что можно произвести!" Техническая интеллигенция обязана отвергнуть подобные призывы, "и не только потому, что осуществить это невозможно, но и из разумных соображений воспрепятствовать произволу в технической и инженерной деятельности" [7, с. 23].
Третий вариант. Философы-гуманисты нередко называют технократией "господство предметной необходимости вплоть до появления тотального "технического государства", в котором граждане ещё управляют, однако политических решений уже не принимают [7, с. 73]. В этом случае технология выступает не столько как функционирующая система машин и инструментов, сколько как представление о мире, которое "руководит нашим восприятием всего существующего", - пишет канадский социолог и философ Дж.П. Грант в статье "Философия, культура, технология: перспективы на будущее" [10]. В технической цивилизации такого рода человек из конструктора мира превращается в объект конструирования. В технически ориентированном обществе заранее предопределяются условия и смысл существования человека. Волны технических инноваций порождают соответствующие психологические и социальные отношения между индивидами и ситуации, в которые включаются люди-объекты. Это происходит вследствие того, что в "техническом государстве" господствуют соответствующие ему технократические приоритеты. Перспективы развития и судьба общества становятся предметом манипуляции научно-технической элиты. Закономерности функционирования вещей вытесняют социальные и политические законы и нормы. Меняется социальная структура общества, его личностные и внутриструктурные связи. Политическая воля народа подменяется вещными законами, и демократия теряет свою прежнюю сущность. В этом смысле власть техники воспринимается как нагромождение мёртвых форм прошлой жизни. Но "в такой форме прошлая жизнь не существует сама по себе, её необходимо поддерживать: конструировать, механизировать и т.д. [...] Получается, что живой человек обслуживает прошлого, частичного, мёртвого человека. Это не власть техники, это власть прошлого человека ... В технике это приобретает другую форму, более опосредованную, и человек за машиной не всегда видит сам себя..." [11].
Четвёртый вариант технократизма проявляется в пропаганде компьютерного информационно-системно-контролируемого типа общественной организации.
Такую общественную организацию называют информационной системо-технократией и предупреждают о надвигающейся угрозе (отголоски этого - фильмы-блокбастеры "Джонни Мнемоник" и "Матрица"). Х. Ленк пишет: "В настоящее время мы движемся по пути к информационному и компьютерному обществу. [...] Микросхемы бодро маршируют в будущее и, возможно, вскоре обгонят нас в пути? Похоже, мы ведем свой корабль навстречу обществу, в котором уже установлена власть компьютеров! Является ли компьютерократия ... наиболее активно действующим вариантом той самой технократии, господством аппаратов и экспертов, которой мы в своё время так ужасались? Окажемся ли мы в кабальной зависимости у компьютеров, станем ли мы их рабами? Может быть бюрократия ... обретёт, наконец, полновластие именно благодаря компьютеризации? Мы ведь теперь уже знаем, что... затруднительно исключать с достаточной долей уверенности возможные тоталитарные злоупотребления этим новым инструментом, возникшим на базе компьютеров" [7, с. 75, 106] (курсив наш - В. П.).
Жизнь нормального человека со времён Аристотеля предполагает не только профессиональное творчество, но и постоянную ориентацию на творение добра. Современные же технические, экономические и социально-политические реалии свидетельствуют о другом: компьютерные технологии, возможно, будут обслуживать не нормальные человеческие, а политические интересы финансовых групп, связанных, в первую очередь, с производством информации. Это произойдёт потому, что "в постиндустриальном обществе ни земля, ни капитал не являются лимитирующими факторами. Таковым в современном производстве является информация. Поэтому политическая и экономическая власть переходит к производителям информации" [12]. Компьютерократия этих кругов проявляется в попытках приспособить законодательство к требованиям, диктуемым языками и алгоритмами программирования, навязать обществу правила сбора, хранения, распространения и пользования информацией, вытекающие из специфики развития компьютерных технологий, электронно-цифровой техники и коммуникационных сетей.
Тенденция компьютерократии обостряет проблему защиты приватной информационной тайны граждан, повышает опасность тотального компьютерократического контроля за личностью в форме несанкционированного законом использования персональных данных о личной жизни граждан. Электронократия есть не что иное, как господство бюрократии, обеспеченной электронными средствами и телекоммуникациями. Французский культуролог и философ техники Жак Эллюль даже считает, что человечество очутилось на перепутье между свободой и кибернетизацией общества, содержащей угрозу окостенения сложившихся административно-политических структур. "Когда такое кибернетизированное государство "схватится", как схватывается ледяная шуга или бетон, то будет, строго говоря, уже слишком поздно" искать дорогу назад - к свободному человеческому обществу, пишет он [13].
Итак, многие авторы ХХ века видят в деятельности инженерно-технических работников (превратившихся в автономную и независимую силу) главную угрозу отчуждения личности, средство реализации анонимной власти и угнетения огромного числа людей. Однако это не так. Роль техники и инженерии в обществе двойственна. Ж. Эллюль, например, выражает надежду на то, что автоматизация и информатизация всё-таки сменит социальную ориентацию технического прогресса и позволит человечеству вырваться из тисков технической системы (в традиционно индустриальном её понимании). Одним из условий реализации этих надежд он считает полную ликвидацию централизованного бюрократического государства. Иначе информатика, сросшись с бюрократической властью, станет несокрушимой глыбой. А это - исторический тупик человечества. Только отвергнув амальгаму информатики и бюрократии, человечество пойдет по пути гуманизации техники и власти, полагает он.
А пока угроза компьютеризированного тоталитаризма возрастает по мере перехода всё новых стран в разряд членов "информационного общества". Не во всех из них отлажена система "противовесов и сдерживания", гарантирующая демократическое развитие общества. Искушение следовать логике оруэлловского "Старшего Брата" напоминает о себе вновь и вновь. Уотергейт - только самый нашумевший пример политических следствий "электронократии". "Кассетный скандал" в Украине - другой пример возможности электронного вторжения в политические технологии. Это свидетельствует о том, насколько непредсказуемы грядущие пути и результаты электронно-компьютерного вмешательства в социально-политические процессы.
В то же время многолетний анализ тенденций технократии подсказывает, что не существует никакого сознательного и целенаправленного заговора "однобоких технарей", с помощью которого они намереваются захватить власть над обществом. Реальные процессы и факты говорят, что техническая интеллигенция не составляет тайной секты или заговора экспертов для приобретения теневой власти. Заговор техников существовал всегда по большей части в головах критиков техники, считает один из квалифицированных исследователей феномена технократии Х. Ленк.
В техногенной цивилизации действительно увеличивается объем функционирования технических систем, растёт роль инженерно-технических специалистов. Никто из этого, однако, не делает трагедию, не раздувает технофобию и не собирается устраивать облавы на инженеров. Большая половина современного человечества уже не может и не хочет жить без удобств, предоставляемых современной техникой. Необходимы не стратегия технофобии и огульной критики инженерного труда, а курс на сознательную гуманизацию условий человеческого существования в рамках технического прогресса. Сама гуманизация является делом исторически разумных требований и исключает бескомпромиссные экстремальные претензии к инженерно-техническим работникам в стиле луддизма.
В то же время на грани ХХ и ХХI веков ощутимой остаётся угроза системной электронно-компьютерной технократии, со стороны которой возможен вызов демократическим институтам общества. В этих условиях гуманистическая философия техники не может оправдывать претензий электронной экспертократии на монополию принятия решений, касающихся личного и гражданского бытия суверенного человека. Инженер-гражданин должен проявлять постоянный интерес к вопросам социального использования техники, к общим моральным, политическим, мировоззренческим и юридическим проблемам, вытекающим из практики технического развития.
Дело в том, что технократические отношения и соответствующая им линия поведения стремятся охватить не только общество в целом, но и отдельные звенья социального организма, а также личность человека. Руководители-технократы пытаются подчинить "интересам" технических инноваций подконтрольные им личности, моральные установки последних, обычаи и личностные отношения людей. Они ориентируются на вышколенного и предсказуемого работника, неукоснительно выполняющего или передающего приказы. Это переводит человека в ранг контроли-руемого извне робота. Подобная стратегия планируется и пропагандируется во имя абсолютизированного технического прогресса, который ведёт к подавлению человеческой личности и индивидуального творческого начала человека.
Акцентируя внимание на сомнительности отдельных аспектов деятельности современного инженера в мире, где всё продаётся и покупается, западная (американская) критическая литература предлагает различать социально-нравственную позицию подлинных инженеров-профессионалов и позицию эрзац-инженеров, метко названных американцами "стрелками на прокат". Эти последние "имеют специфические знания и опыт и продают свои знания и опыт тому, кто предложит наивысшую цену. Их не интересует, для чего будут использоваться их знания и опыт. Они доверяют рынку определять такие вещи. Профессионалы же ... соглашаются жить в соответствии с определёнными нормами. Они осуществляют самоорганизацию, стремясь гарантировать, чтобы их знания и опыт не использовались для нарушения определённых норм, чтобы они служили определённым ценностям и благу общества" [14]. Как видим, и в условиях рынка остаётся место для ответственной социально-нравственной позиции инженера. Инженер должен уметь "держать удар", выдерживать корыстный нажим работодателя, если он не желает стать соучастником техногенных бедствий, катастроф, человеческих жертв и попрания элементарных норм справедливости и прав каждого человека на жизнь и личную безопасность.
Ныне особенно опасна неотехницистская идеология электронно-компьютерного глобализма, поскольку в её фундаменте лежат корыстные интересы гигантских транснациональных корпораций. Через электронно-информационные сети команды людей из финансовых центров мира воздействуют на экономическое (и всякое иное) поведение людей, часто не подозревающих, что их превратили в марионеток финансово-промышленных групп. Для снятия социальных и технологических стрессов сметливый японский бизнесмен как-то установил у проходных своих предприятий собственное чучело и повесил рядом внушительную дубинку. Недовольные рабочие и инженерно-технические работники могут теперь, выбивая пыль из чучела хозяина, вовремя, а главное - безболезненно для хозяина, снимать своё недовольство (им), а также психологические стрессы, сопутствующие их деятельности в системе контролируемых работодателем и отчужденных от человека технологий. И здесь возникает вопрос об аналогии: не являются ли шумные акции и протесты антиглобалистов подобием "японской" формы социальной терапии - спланированной кем-то реакции массы недовольных в отношении анонимных "кукловодов", прячущихся за спиной полиции и за паутиной электронно-компьютерных сетей.
Компьютерный технократизм многолик по формам и масштабам, но сходен в содержании. Сходны и меры сопротивления ему. Не случайно в настоящее время в США витает замысел аттестовать компьютерных инженеров в роли "программистов-партизанов" (хакеров) как террористов, вплоть до вынесения им в судебном порядке пожизненных приговоров.
Итак, технократическое мышление ориентировано на решение больших социально-этических проблем прежде всего инженерно-техническими средствами. Оно забывает Библейскую истину: Богу - Божье, а кесарю - кесарево (которую ныне нередко дополняют кощунственной, в том числе и для инженера, конструкцией: "а слесарю - слесарево"). Уважающий себя инженер сосредоточивается на профессиональных проблемах вместо решения проблем, несвойственных природе инженерного труда. Смежные и тем более отдалённые сферы деятельности привлекают, как правило, инженеров-неудачников, которые не нашли себя в своей профессиональной стихии и довольствуются мишурой показного блеска бюрократической или иной, похожей карьеры. И невдомёк им, что пора думать о вечном.
Не в этом ли состоит тайна появления инженеров, которых постоянно "заносит" в социальных вопросах на крутых поворотах истории, инженеров-бюрократов, "квази-инженеров" и инженеров "на прокат".